Уважаемая госпожа Таривердиева, уважаемая госпожа профессор Кузнецова, уважаемый господин профессор Круглов, уважаемый господин генеральный консул доктор наук Банцхаф, уважаемые калининградцы – я рад, что могу от имени моей семьи фон Шрёттеров приветствовать жителей ставшего российским города Калининграда – и уважаемые, дорогие «Друзья Канта и Кёнигсберга»!
Несколько дней назад мы побывали в Вонсдорфе, нынешнем посёлке Курортное, в старой башне орденского замка, где, как известно, часто бывал Иммануил Кант, навещая моих предков. Нам также известно, что иногда мои предки бывали гостями за столом у Канта во время таких же обедов, как тот, что изображён на картине кисти Эмиля Дёрстлинга. Мы также знаем, что Иммануил Кант очень часто принимал участие в застольях моей семьи. Но я думаю, это лишь незначительная деталь истории.
Намного важнее понять и узнать, какие следы оставил Кант не только в образе мыслей, но и в политике и в общественном строе Пруссии. Кант сам сказал, что «век Просвещения не означает просвещённый век». Когда юный доцент Иммануил Кант преподавал в Кёнигсбергском университете, общество того времени было жёстко разграничено по сословиям. Свежий ветер повеял в городе с приходом России – в 1758 году Кёнигсберг на несколько лет стал русским. Российские офицеры, преимущественно балтийского происхождения, были с детских лет привычны к встречам и общению с другими слоями общества, с образованными гражданами, горожанами. Именно этот свежий ветер повеял в сословном, пиетистском обществе Кёнигсберга – и задержался на некоторое время. Бюргеры Кёнигсберга обрели самосознание. Из бюргерских кругов происходит известная фраза, направленная против аристократии: «Пусть им останется их приставка «фон», а нам – наш разум».
Однако аристократия кантовского поколения была способна к обучению, и это – решающий фактор. Кант оказал влияние на целое поколение молодых восточнопрусских аристократов, которые затем сыграли важнейшую роль в прусской истории, а именно, в основополагающих политических реформах 1800-х годов. И здесь стоит упомянуть двух мужей, портреты которых украшают выставку в Музее Канта – это братья Шрёттеры, старший Фридрих-Леопольд, я назову его просто Шрёттером первым, и младший Карл-Вильгельм, назову его Шрёттером вторым – зачем это, скоро узнаете. Им дважды выпал исторический шанс преобразовать феодальную, закостеневшую, старомодную Пруссию в современное государство. Они этим шансом воспользовались, и я хотел бы об этом немного рассказать.
Первый шанс – в конце XVIII века, когда союзники Россия и Пруссия разделили между собой Польшу. Вследствие этих прусско-российских договорённостей большая часть территории Польши отошла к Пруссии. Фридрих-Леопольд Шрёттер I в 1791 году отвечал не только за управление Пруссией, но и за возникшую в 1772 году Западную Пруссию; в 1796 году добавилась появившаяся таким нежданным образом «новая» Восточная Пруссия, а именно область вокруг Белостока. Второй Шрёттер, Карл-Вильгельм, в 1803 году стал канцлером королевства Пруссия.
Во вверенных им областях братья Шрёттеры реализовали некоторые принципиальные мысли Канта. Во-первых, возникло полнейшее и очень чёткое разделение между управлением и юстицией, таким образом, впервые на прусской земле был реализован кантовский принцип разделения полномочий власти. Во-вторых, на «своих» территориях они запустили процесс отмены крепостного права. Иммануил Кант заклеймил крепостное право как абсурд и грех эпохи деспотизма. Братья Шрёттеры усвоили этот завет Канта, в историю Фридрих-Леопольд Шрёттер I вошёл как «освободитель крестьян».
Второй шанс представился в момент, когда Пруссия была повержена, в 1806 году. Войска Наполеона нанесли Пруссии сокрушительное поражение. Последней прусской надеждой оставался её союзник – Россия. В эти дни мы побывали в бывшем Фридланде, нынешнем Правдинске, увидели тамошний памятник павшим русским солдатам. Поражение России в битве при Фридланде стало крушением прусских надежд на помощь. Вожди Пруссии заявили тогда, что, раз уж мы не можем оказать военное сопротивление, мы должны создать современное государство, которое было бы в состоянии вести самостоятельную политику, когда его час пробьёт. Было предложено перенести на всю Пруссию весь тот положительный опыт, который был получен благодаря шрёттеровским реформам в новых прусских провинциях – это Западная Пруссия, Юго-Восточная Пруссия, и сама Восточная Пруссия.
Я не буду перечислять сейчас все этапы реформ, но хочу лишь ещё раз подчеркнуть важность разделения властных полномочий между управлением и юстицией, независимое судопроизводство и отмену крепостного права. В августе 1807 года Фридрих-Леопольд фон Шрёттер написал большой документ, посвящённый реформам, в октябре того же года этот документ обрёл форму закона, а затем был реализован на практике. Указ о реформах – это центральный документ той исторической фазы, которую мы в Германии называем прусскими реформами. Ведь не только крепостное право было отменено – был преодолён феодализм. Были разрушены барьеры между сословиями, теперь каждый человек мог приобрести землю в собственность, каждый крестьянин мог заниматься коммерцией и ремеслом, это были по-настоящему революционные решения. Важнейшей личностью в тогдашней политике был премьер-министр Штайн, но Фридрих-Леопольд из них двоих был старше по выслуге лет, и Штайн сказал: «Шрёттер, ты первым подпишешь этот закон, я подпишу вторым, а ты, Карл-Вильгельм фон Шрёттер, тоже поставишь под ним свою подпись». Потому что последний был как раз заместителем министра юстиции, потому что в тот момент времени эта должность была вакантной. Вот почему в тексте закона три подписи: Шрёттер, Штайн, Шрёттер 2, и вот почему я называю их Фридрих-Леопольд Шрёттер первый и Карл-Вильгельм Шрёттер второй.
В завершение хочу задать два риторических вопроса, которые указывают на разницу между немецкой, прусской и российской историей. Как развивалась бы история России, если бы при императоре Александре I появились широкие слои просвещённого бюргерства? И как развивалась бы история России, если бы дух Канта во времена императоров Александра I и Александра II был бы настолько значителен, что бюргерству и интеллигенции удалось бы привлечь аристократию к проведению решительных политических и общественно-социальных реформ?
Большое спасибо!
© апрель 2017, Дитер барон фон Шрёттер
